В чем заключается идея рассказа драгоценная пыль. Константин паустовский золотая роза

Очень кратко О писательском мастерстве и психологии творчества

Драгоценная пыль

Мусорщик Жан Шамет убирает ремесленные мастерские в парижском предместье.

Служа солдатом во время мексиканской войны, Шамет заболел лихорадкой, и его отправили на родину. Полковой командир поручил Шамету отвезти во Францию свою восьмилетнюю дочь Сюзанну. Всю дорогу Шамет заботился о девочке, а Сюзанна охотно слушала его истории о золотой розе, приносящей счастье.

Однажды Шамет встречает молодую женщину, в которой узнаёт Сюзанну. Плача, она говорит Шамету, что ей изменил возлюбленный, и у неё нет теперь дома. Сюзанна селится у Шамета. Через пять дней она мирится с возлюбленным и уезжает.

Расставшись с Сюзанной, Шамет перестаёт выбрасывать из ювелирных мастерских сор, в котором всегда остаётся немного золотой пыли. Он строит маленькую веялку и перевеивает ювелирную пыль. Добытое за много дней золото Шамет отдаёт ювелиру для изготовления золотой розы.

Роза готова, но Шамет узнаёт, что Сюзанна уехала в Америку, и след её затерялся. Он бросает работу и заболевает. Никто не ухаживает за ним. Навещает его только ювелир, сделавший розу.

Вскоре Шамет умирает. Ювелир продаёт розу пожилому писателю и рассказывает ему историю Шамета. Роза представляется писателю прообразом творческой деятельности, в которой, «как из этих драгоценных пылинок, рождается живой поток литературы».

Надпись на валуне

Паустовский живёт в маленьком домике на Рижском взморье. Неподалёку лежит большой гранитный валун с надписью «В память всех, кто погиб и погибнет в море». Паустовский считает эту надпись хорошим эпиграфом к книге о писательском труде.

Писательство - призвание. Писатель стремится передать людям мысли и чувства, волнующие его самого. По велению зова своего времени и народа писатель может стать героем, вынести тяжёлые испытания.

Пример этому - судьба голландского писателя Эдуарда Деккера, известного под псевдонимом «Мультатули» (лат. «Многострадальный»). Служа правительственным чиновником на острове Ява, он защищал яванцев и встал на их сторону, когда они восстали. Мультатули умер, так и не дождавшись справедливости.

Столь же самоотверженно был предан своему делу и художник Винсент Ван-Гог. Он не был борцом, но внёс в сокровищницу будущего свои картины, воспевающие землю.

Цветы из стружек

Величайший дар, остающиеся нам от детства - поэтическое восприятие жизни. Человек, сохранивший этот дар, становится поэтом или писателем.

Во время своей бедной и горькой молодости Паустовский пишет стихи, но вскоре понимает, что его стихи - это мишура, цветы из раскрашенных стружек, и вместо них пишет свой первый рассказ.

Первый рассказ

Эту историю Паустовский узнаёт от жительницы Чернобыля.

Еврей Йоська влюбляется в красавицу Христу. Девушка тоже любит его - маленького, рыжего, с писклявым голосом. Христя переезжает в дом Йоськи и живёт с ним как жена.

Местечко начинает волноваться - еврей живёт с православной. Йоська решает выкреститься, но отец Михаил отказывает ему. Йоська уходит, обругав священника.

Узнав о решении Йоськи, раввин проклинает его семью. За оскорбление священника Йоська попадает в тюрьму. Христя умирает от горя. Исправник выпускает Йоську, но тот теряет рассудок и становится нищим.

Вернувшись в Киев, Паустовский пишет об этом свой первый рассказ, весной перечитывает его и понимает - в нём не чувствуется преклонения автора перед любовью Христы.

Паустовский считает, что запас его житейских наблюдений очень беден. Он бросает писать и десять лет скитается по России, меняет профессии и общается с самыми разными людьми.

Молния

Замысел - это молния. Он возникает в воображении, насыщенном мыслями, чувствами, памятью. Для появления замысла нужен толчок, которым может быть всё, происходящее вокруг нас.

Воплощение замысла - это ливень. Замысел развивается от постоянного соприкосновения с действительностью.

Вдохновение - это состояние душевного подъёма, сознания своей творческой силы. Тургенев называет вдохновение «приближением бога», а для Толстого «вдохновение состоит в том, что вдруг открывается то, что можно сделать...».

Бунт героев

Планы своих будущих произведений составляют почти все писатели. Писать без плана могут писатели, обладающие даром импровизации.

Как правило, герои задуманного произведения сопротивляются плану. Лев Толстой писал, что его герои ему не подчиняются и поступают так, как им хочется. Всем писателям известна эта неподатливость героев.

История одной повести. Девонский известняк

1931 год. Паустовский снимает комнату в городе Ливны Орловской области. У хозяина дома жена и две дочери. Старшую, девятнадцатилетнюю Анфису, Паустовский встречает на берегу реки в обществе хилого и тихого светловолосого подростка. Выясняется, что Анфиса любит мальчика, больного туберкулёзом.

Однажды ночью Анфиса кончает с собой. Впервые Паустовский становится свидетелем безмерной женской любви, которая сильнее смерти.

Железнодорожный врач Мария Дмитриевна Шацкая приглашает Паустовского переехать к ней. Она живёт с матерью и братом, геологом Василием Шацким, сошедшим с ума в плену у басмачей Средней Азии. Василий постепенно привыкает к Паустовскому и начинает разговаривать. Шацкий интересный собеседник, но при малейшей усталости он начинает бредить. Его историю Паустовский описывает в «Кара-Бугазе».

Замысел повести появляется у Паустовского во время рассказов Шацкого о первых исследованиях Кара-Бугаского залива.

Изучение географических карт

В Москве Паустовский достаёт подробную карту Каспийского моря. В своём воображении писатель долго странствует по его берегам. Его отец не одобряет увлечения географическими картами - оно сулит много разочарований.

Привычка представлять себе разные места помогает Паустовскому правильно увидеть их в действительности. Поездки в Астраханскую степь и на Эмбу дают ему возможность написать книгу о Кара-Бугазе. Только небольшая часть собранного материала входит в повесть, но Паустовский не жалеет - это материал пригодится для новой книги.

Зарубки на сердце

Каждый день жизни оставляет в памяти и на сердце писателя свои зарубки. Хорошая память - одна из основ писательства.

Работая над рассказом «Телеграмма», Паустовский успевает полюбить старый дом, где живёт одинокая старушка Катерина Ивановна, дочь известного гравёра Пожалостина, за его тишину, запах берёзового дыма из печки, старые гравюры на стенах.

Катерина Ивановна, жившая с отцом в Париже, очень страдает от одиночества. Однажды она жалуется Паустовскому на свою одинокую старость, а через несколько дней сильно заболевает. Паустовский вызывает из Ленинграда дочь Катерины Ивановны, но она опаздывает на три дня и приезжает уже после похорон.

Алмазный язык

Родник в мелколесье

Чудесные свойства и богатство русского языка открываются лишь тому, кто любит и знает свой народ, чувствует прелесть нашей земли. В русском языке есть много хороших слов и названий для всего, что существует в природе.

У нас есть книги знатоков природы и народного языка - Кайгородова, Пришвина, Горького, Аксакова, Лескова, Бунина, Алексея Толстого и многих других. Главный же источник языка - сам народ. Паустовский рассказывает о леснике, которого восхищает родство слов: родник, рождение, родина, народ, родня...

Язык и природа

В лето, проведённое Паустовским в лесах и лугах Средней России, писатель заново узнаёт много слов, известных ему, но далёких и непережитых.

Например, «дождевые» слова. Каждый вид дождя имеет в русском языке отдельное самобытное название. Спорый дождь льётся отвесно, сильно. Мелкий грибной дождь сыплет из низких туч, после него начинают буйно лезть грибы. Слепой дождь, идущий при солнце, народ называет «Царевна плачет».

Одно из прекрасных слов русского языка - слово «заря», а рядом слово «зарница».

Груды цветов и трав

Паустовский ловит рыбу в озере с высокими, крутыми берегами. Он сидит у самой воды в густых зарослях. Наверху, на заросшем цветами лугу, деревенские дети собирают щавель. Одна из девочек знает названия множества цветов и трав. Потом Паустовский узнаёт, что бабка девочки - лучшая в области травница.

Словари

Паустовский мечтает о новых словарях русского языка, в которых можно было бы собрать слова, имеющие отношение к природе; меткие местные слова; слова из разных профессий; мусорные и мёртвые слова, канцелярщину, засоряющую русский язык. Словари эти должны быть с объяснениями и примерами, чтобы их можно было читать как книги.

Эта работа не под силу одному человеку, ведь наша страна богата словами, описывающими всё разнообразие русской природы. Богата наша страна и местными диалектами, образными и благозвучными. Превосходна морская терминология и разговорный язык моряков, которые, как и язык людей многих других профессий, заслуживают отдельного исследования.

Случай в магазине Альшванга

Зима 1921 года. Паустовский живёт в Одессе, в бывшем магазине готового платья «Альшванг и компания». Он служит секретарём в газете «Моряк», где работает много молодых писателей. Из старых писателей часто заходит в редакцию только Андрей Соболь, всегда чем-то взволнованный человек.

Однажды Соболь приносит в «Моряк» свой рассказ, интересный и талантливый, но раздёрганный, спутанный. Предложить Соболю исправить рассказ никто не решается из-за его нервозности.

Корректор Благов за одну ночь исправляет рассказ, не изменив ни одного слова, а просто правильно расставив знаки препинания. Когда рассказ печатают, Соболь благодарит Благова за его мастерство.

Как будто пустяки

Свой добрый гений есть почти у каждого писателя. Паустовский считает своим вдохновителем Стендаля.

Есть множество незначительных на первый взгляд обстоятельств и навыков, помогающих писателям работать. Известно, что Пушкин лучше всего писал осенью, часто пропускал места, которые ему не давались, и возвращался к ним позже. Гайдар придумывал фразы, потом записывал их, потом опять придумывал.

Паустовский описывает особенности писательского труда Флобера, Бальзака, Льва Толстого, Достоевского, Чехова, Андерсена.

Старик в станционном буфете

Паустовский очень подробно рассказывает историю о бедном старике, у которого не было денег накормить свою собаку Пети. Однажды старик заходит в буфет, где молодые люди пьют пиво. Пети начинает выпрашивать у них бутерброд. Они кидают собаке кусок колбасы, оскорбляя при этом её хозяина. Старик запрещает Пети брать подачку и на последние гроши покупает её бутерброд, но буфетчица даёт ему два бутерброда - это её не разорит.

Писатель рассуждает об исчезновении подробностей из современной литературы. Подробность нужна, только если она характерна и тесно связана с интуицией. Хорошая подробность вызывает у читателя верное представление о человеке, событии или эпохе.

Белая ночь

Горький задумывает издать серию книг «История фабрик и заводов». Паустовский выбирает старинный завод в Петрозаводске. Он был основан Петром Первым для отливки пушек и якорей, потом изготовлял бронзовое литьё, а после революции - дорожные машины.

В петрозаводских архивах и библиотеке Паустовский находит много материала для книги, но ему никак не удаётся создать из разрозненных заметок единое целое. Паустовский решает уехать.

Перед отъездом он находит на заброшенном кладбище могилу, увенчанную сломанной колонной с надписью по-французски: «Шарль Евгений Лонсевиль, инженер артиллерии Великой армии Наполеона...».

Материалы об этом человеке «скрепляют» собранные писателем данные. Участник Французской революции Шарль Лонсевиль был взят в плен казаками и сослан на Петрозаводский завод, где умер от горячки. Материал был мёртв, пока не появился человек, ставший героем повести «Судьба Шарля Лонсевиля».

Животворящее начало

Воображение - свойство человеческой натуры, создающее вымышленных людей и события. Воображение заполняет пустоты человеческой жизни. Сердце, воображение и разум - среда, где зарождается культура.

Воображение основано на памяти, а память - на действительности. Закон ассоциаций сортирует воспоминания, которые теснейшим образом участвуют в творчестве. Богатство ассоциаций свидетельствует о богатстве внутреннего мира писателя.

Ночной дилижанс

Паустовский планирует написать главу о силе воображения, но заменяет её рассказом об Андерсене, который едет из Венеции в Верону ночным дилижансом. Попутчицей Андерсена оказывается дама в тёмном плаще. Андерсен предлагает погасить фонарь - темнота помогает ему выдумывать разные истории и представлять себя, некрасивого и застенчивого, юным оживлённым красавцем.

Андерсен возвращается к действительности и видит, что дилижанс стоит, а возница торгуется с несколькими женщинами, которые просят их подвезти. Возница требует слишком много, и Адерсен приплачивает за женщин.

Через даму в плаще девушки пытаются узнать, кто им помог. Андерсен отвечает, что он предсказатель, умеет угадывать будущее и видеть в темноте. Он называет девушек красавицами и предсказывает каждой из них любовь и счастье. В благодарность девушки целуют Андерсена.

В Вероне дама, представившаяся Еленой Гвиччиоли, приглашает Андерсена в гости. При встрече Елена признаётся, что узнала в нём знаменитого сказочника, который в жизни боится сказок и любви. Она обещает помочь Андерсену, как только это потребуется.

Давно задуманная книга

Паустовский решает написать книгу-сборник коротких биографий, среди которых найдётся место и для нескольких рассказов о безвестных и забытых людях, бессребрениках и подвижниках. Один из них - речной капитан Оленин-Волгарь, человек с чрезвычайно насыщенной жизнью.

В этом сборнике Паустовский хочет упомянуть и о своём знакомом - директоре краеведческого музея в маленьком городке Средней России, которого писатель считает примером преданности делу, скромности и любви к своему краю.

Чехов

Некоторые рассказы писателя и врача Чехова - образцовые психологические диагнозы. Жизнь Чехова поучительна. Много лет он по каплям выдавливал из себя раба - именно так Чехов говорил о себе. Паустовский хранит часть своего сердца в чеховском доме на Аутке.

Александр Блок

В ранних малоизвестных стихах Блока есть строчка, вызывающая в памяти всю прелесть туманной юности: «Весна моей мечты далёкой...». Это озарение. Из таких озарений состоит весь Блок.

Ги де Мопассан

Творческая жизнь Мопассана стремительна, как метеор Беспощадный наблюдатель человеческого зла, к концу жизни он склонялся к прославлению любви-страдания и любви-радости.

В последние часы Мопассану казалось, что его мозг изъеден какой-то ядовитой солью. Он сожалел о чувствах, которые отверг в своей торопливой и утомительной жизни.

Максим Горький

Для Паустовского Горький - вся Россия. Как нельзя представить Россию без Волги, так нельзя подумать, что в ней нет Горького. Он любил и досконально знал Россию. Горький открывал таланты и определял эпоху. От таких людей, как Горький, можно начинать летоисчисление.

Виктор Гюго

Гюго, неистовый, бурный человек, преувеличивал всё, что видел в жизни и о чём писал. Он был рыцарем свободы, её глашатаем и вестником. Гюго внушил многим писателям любовь к Парижу, и за это они благодарны ему.

Михаил Пришвин

Пришвин родился в старинном городе Ельце. Природа вокруг Ельца очень русская, простая и небогатая. В этом её свойстве лежит основа писательской зоркости Пришвина, секрет пришвинского обаяния и колдовства.

Александр Грин

Паустовский удивлён биографией Грина, его тяжкой жизнью отщепенца и неприкаянного бродяги. Непонятно, как этот замкнутый и страдающий от невзгод человек сохранил великий дар мощного и чистого воображения, веру в человека. Поэма в прозе «Алые паруса» причислила его к замечательным писателям, ищущим совершенства.

Эдуард Багрицкий

В рассказах Багрицкого о себе столько небылиц, что порой невозможно отличить истину от легенды. Выдумки Багрицкого - характерная часть его биографии. Он сам искренне верил в них.

Багрицкий писал великолепные стихи. Он умер рано, так и не взяв «ещё несколько трудных вершин поэзии».

Искусство видеть мир

Знание смежных с искусством областей - поэзии, живописи, архитектуры, скульптуры и музыки - обогащает внутренний мир писателя, придаёт особую выразительность его прозе.

Живопись помогает прозаику увидеть краски и свет. Художник часто замечает то, чего писатели не видят. Паустовский впервые видит всё разнообразие красок русского ненастья благодаря картине Левитана «Над вечным покоем».

Совершенство классических архитектурных форм не даст писателю составить тяжеловесную композицию.

У талантливой прозы свой ритм, зависящий от, чувства языка и хорошего «писательского слуха», который связан со слухом музыкальным.

Больше всего обогащает язык прозаика поэзия. Лев Толстой писал, что никогда не поймёт, где граница между прозой и поэзией. Владимир Одоевский назвал поэзию предвестником «того состояния человечества, когда оно перестанет достигать и начнёт пользоваться достигнутым».

В кузове грузовой машины

1941 год. Паустовский едет в кузове грузовика, прячась от налётов немецкой авиации. Попутчик спрашивает писателя, о чём он думает во время опасности. Паустовский отвечает - о природе.

Природа будет действовать на нас со всей силой, когда наше душевное состояние, любовь, радость или печаль придут в полное соответствие с ней. Природу надо любить, и эта любовь найдёт верные пути, чтобы выразить себя с наибольшей силой.

Напутствие самому себе

Паустовский заканчивает первую книгу своих заметок о писательском труде, понимая, что работа не закончена и осталось множество тем, о которых нужно написать.

Салтыков-Щедрин

Оноре Бальзак

Командир был вдовцом и потому вынужден был всюду возить девочку с собой. Но на этот раз он решил расстаться с дочерью и отправить ее к сестре в Руан. Климат Мексики был убийственным для европейских детей. К тому же беспорядочная партизанская война создавала много внезапных опасностей.

Языку и профессии писателя - об этом пишет К.Г. Паустовский. "Золотая роза" (краткое содержание) именно об этом. Сегодня мы поговорим об этой исключительной книге и её пользе как для обычного читателя, так и для начинающего писателя.

Писательство как призвание

"Золотая роза" - особенная книга в творчестве Паустовского. Она вышла в 1955 году, на тот момент Константину Георгиевичу исполнилось 63 года. Эта книга может называться "учебником для начинающих писателей" только отдалённо: автор приоткрывает завесу над собственной творческой кухней, рассказывает о себе, источниках творчества и роли писателя для мира. Каждый из 24 разделов несёт в себе частичку мудрости умудрённого опытом писателя, который размышляет о творчестве исходя из своего многолетнего опыта.

В отличие от современных учебников "Золотая роза" (Паустовский), краткое содержание коей мы рассмотрим дальше, имеет свои отличительные черты: здесь больше биографии и размышлений о природе писательства, а упражнения отсутствуют совсем. В отличие от многих современных авторов Константин Георгиевич не поддерживает идею всё записывать, а писатель для него - не ремесло, а призвание (от слова "зов"). Для Паустовского писатель - голос своего поколения, тот, кто должен культивировать самое лучшее, что есть в человеке.

Константин Паустовский. "Золотая роза": краткое содержание первой главы

Книга начинается легендой о золотой розе ("Драгоценная пыль"). Она рассказывает о мусорщике Жане Шамете, который хотел подарить розу из золота своей знакомой - Сюзанне, дочке полкового командира. Он сопровождал её, возвращаясь домой с войны. Девочка выросла, влюбилась и вышла замуж, но была несчастлива. А по легенде, золотая роза всегда приносит счастье своему владельцу.

Шамет был мусорщиком, у него не было денег на такую покупку. Но он работал в ювелирной мастерской и додумался просеивать пыль, которую выметал оттуда. Прошло много лет, прежде чем крупиц золота стало достаточно для того, чтобы изготовить маленькую золотую розу. Но когда Жан Шамет пошёл к Сюзанне, чтобы вручить подарок, то узнал, что она переехала в Америку...

Литература словно эта золотая роза, считает Паустовский. "Золотая роза", краткое содержание по главам коей мы рассматриваем, полностью проникнута этим утверждением. Писатель, по мнению автора, должен просеять очень много пыли, найти крупицы золота и отлить золотую розу, которая сделает жизнь отдельного человека и целого мира лучше. Константин Георгиевич считал, что писатель должен быть голосом своего поколения.

Писатель пишет, потому что слышит зов внутри себя. Он не может не писать. Для Паустовского писатель - самая прекрасная и самая сложная профессия на свете. Об этом рассказывает глава "Надпись на валуне".

Рождение замысла и его развитие

"Молния" - это глава 5 из книги "Золотая роза" (Паустовский), краткое содержание которой в том, что рождение замысла подобно молнии. Электрический заряд очень долго нарастает, чтобы позже ударить со всей силой. Всё, что писатель видит, слышит, читает, думает, переживает, накапливается, чтобы в один день стать замыслом рассказа или книги.

В следующих пяти главах автор рассказывает о непослушных персонажах, а также о зарождении замысла повестей "Планета Марц" и "Кара-Бугаз". Для того чтобы писать, нужно иметь о чем писать - главная идея этих глав. Личный опыт для писателя очень важен. Не тот, что создан искусственно, а тот, который человек получает, живя активной жизнью, работая и общаясь с разными людьми.

"Золотая роза" (Паустовский): краткое содержание глав 11-16

Константин Георгиевич трепетно любил русский язык, природу и людей. Они восхищали и вдохновляли его, заставляли писать. Писатель придаёт знанию языка колоссальное значение. Каждый, кто пишет, по мнению Паустовского, имеет свой писательский словарь, куда выписывает все новые слова, которые впечатлили. Он приводит пример из своей жизни: слова "глухомань" и "свей" были ему неведомы очень долгое время. Первое он услышал от лесника, второе нашёл в стихе Есенина. Значение его долго оставалось непонятным, пока знакомый филолог не объяснил, что свей - это те "волны", которые оставляет ветер на песке.

Нужно развивать чутье слова, чтобы мочь передать его смысл и свои мысли правильно. Кроме этого, очень важно грамотно расставлять знаки препинания. Поучительную историю из реальной жизни можно прочесть в главе "Случаи в магазине Альшванга".

О пользе воображения (главы 20-21)

Хотя писатель ищет вдохновение в мире реальном, воображение играет в творчестве большую роль, твердит "Золотая роза", краткое содержание коей было бы неполным без этого, переполнена упоминаниями о писателях, чьи мнения насчёт воображения сильно расходятся. Например, упоминается словесная дуэль с Ги де Мопассаном. Золя твердил, что воображение писателю не нужно, на что Мопассан ответил вопросом: "Как же Вы тогда пишете свои романы, имея одну газетную вырезку и неделями не выходя из дома?".

Много глав, в том числе "Ночной дилижанс" (глава 21), написаны в форме рассказа. Это история о сказочнике Андерсене и том, что важно сохранять баланс между реальной жизнью и воображением. Паустовский старается донести до начинающего писателя очень важную вещь: ни в коем случае нельзя отказываться от реальной, полноценной жизни ради воображения и жизни выдуманной.

Искусство видеть мир

Нельзя питать творческую жилу только литературой - главная мысль последних глав книги "Золотая роза" (Паустовский). Краткое содержание сводится к тому, что автор не доверяет писателям, которые не любят другие виды искусства - живопись, поэзию, архитектуру, классическую музыку. Константин Георгиевич высказал на страницах интересную мысль: проза - это также поэзия, только без рифмы. Каждый Писатель с большой буквы читает очень много стихов.

Паустовский советует тренировать глаз, учиться смотреть на мир глазами художника. Он рассказывает свою историю общения с художниками, об их советах и том, как он сам развивал своё эстетическое чутье, наблюдая за природой и архитектурой. Сам писатель когда-то прислушался к нему и достиг таких вершин владения словом, что даже стала перед ним на колени (фото выше).

Итоги

В этой статье мы разобрали главные моменты книги, но это не полное содержание. "Золотая роза" (Паустовский) - книга, которую стоит прочесть каждому, кто любит творчество этого писателя и хочет узнать о нем больше. Она будет полезна также начинающим (и не очень) писателям, чтобы обрести вдохновение и понять, что писатель - не узник своего таланта. Более того, писатель обязан жить активной жизнью.

Моему преданному другу Татьяне Алексеевне Паустовской

Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти.

Салтыков-Щедрин

Всегда следует стремиться к прекрасному.

Оноре Бальзак

Многое в этой работе выражено отрывочно и, быть может, недостаточно ясно.

Многое будет признано спорным.

Книга эта не является ни теоретическим исследованием, ни тем более руководством. Это просто заметки о моем понимании писательства и моем опыте.

Важные вопросы идейного обоснования нашей писательской работы не затронуты в книге, так как в этой области у нас нет сколько-нибудь значительных разногласий. Героическое и воспитательное значение литературы ясно для всех.

В этой книге я рассказал пока лишь то немногое, что успел рассказать.

Но если мне хотя бы в малой доле удалось передать читателю представление о прекрасной сущности писательского труда, то я буду считать, что выполнил свой долг перед литературой.

Драгоценная пыль

Не могу припомнить, как я узнал эту историю о парижском мусорщике Жанне Шамете. Шамет зарабатывал на существование тем, что прибирал мастерские ремесленников в своем квартале.

Жил Шамет в лачуге на окраине города. Конечно, можно было бы обстоятельно описать эту окраину и тем самым увести читателя в сторону от основной нити рассказа. Но, пожалуй, стоит только упомянуть, что до сих пор в предместьях Парижа сохранились старые крепостные валы. В то время, когда происходило действие этого рассказа, валы были еще покрыты зарослями жимолости и боярышника и в них гнездились птицы.

Лачуга мусорщика приткнулась к подножию северного крепостного вала, рядом с домишками жестянщиков, сапожников, собирателей окурков и нищих.

Если бы Мопассан заинтересовался жизнью обитателей этих лачуг, то, пожалуй, написал бы еще несколько превосходных рассказов. Может быть, они прибавили бы новые лавры к его устоявшейся славе.

К сожалению, никто из посторонних не заглядывал в эти места, кроме сыщиков. Да и те появлялись только в тех случаях, когда разыскивали краденые вещи.

Судя по тому, что соседи прозвали Шамета «Дятлом», надо думать, что он был худ, остронос и из-под шляпы у него всегда торчал клок волос, похожий на хохол птицы.

Когда-то Жан Шамет знал лучшие дни. Он служил солдатом в армии «Маленького Наполеона» во время мексиканской войны.

Шамету повезло. В Вера-Крус он заболел тяжелой лихорадкой. Больного солдата, не побывавшего еще ни в одной настоящей перестрелке, отправили обратно на родину. Полковой командир воспользовался этим и поручил Шамету отвезти во Францию свою дочь Сюзанну – девочку восьми лет.

Командир был вдовцом и потому вынужден был всюду возить девочку с собой.

Но на этот раз он решил расстаться с дочерью и отправить ее к сестре в Руан. Климат Мексики был убийственным для европейских детей. К тому же беспорядочная партизанская война создавала много внезапных опасностей.

Во время возвращения Шамета во Францию над Атлантическим океаном дымилась жара. Девочка все время молчала. Даже на рыб, вылетавших из маслянистой воды, она смотрела не улыбаясь.

Шамет, как мог, заботился о Сюзанне. Он понимал, конечно, что она ждет от него не только заботы, но и ласки. А что он мог придумать ласкового, солдат колониального полка? Чем он мог занять ее? Игрой в кости? Или грубыми казарменными песенками?

Но все же долго отмалчиваться было нельзя. Шамет все чаще ловил на себе недоумевающий взгляд девочки. Тогда он наконец решился и начал нескладно рассказывать ей свою жизнь, вспоминая до мельчайших подробностей рыбачий поселок на берегу Ла-Манша, сыпучие пески, лужи после отлива, сельскую часовню с треснувшим колоколом, свою мать, лечившую соседей от изжоги.

В этих воспоминаниях Шамет не мог найти ничего такого, чтобы развеселить Сюзанну. Но девочка, к его удивлению, слушала эти рассказы с жадностью и даже заставляла повторять их, требуя все новых подробностей.

Шамет напрягал память и выуживал из нее эти подробности, пока в конце концов не потерял уверенность в том, что они действительно существовали. Это были уже не воспоминания, а слабые их тени. Они таяли, как клочья тумана. Шамет, правда, никогда не предполагал, что ему понадобится возобновлять в памяти это давно ушедшее время своей жизни.

Однажды возникло смутное воспоминание о золотой розе. Не то Шамет видел эту выкованную из почернелого золота грубую розу, подвешенную к распятью в доме старой рыбачки, не то он слышал рассказы об этой розе от окружающих.

Нет, пожалуй, он однажды даже видел эту розу и запомнил, как она поблескивала, хотя за окнами не было солнца и мрачный шторм шумел над проливом. Чем дальше, тем яснее Шамет вспоминал этот блеск – несколько ярких огоньков под низким потолком.

Все в поселке удивлялись, что старуха не продает свою драгоценность. Она могла бы выручить за нее большие деньги. Одна только мать Шамета уверяла, что продавать золотую розу – грех, потому что ее подарил старухе «на счастье» возлюбленный, когда старуха, тогда еще смешливая девушка, работала на сардинной фабрике в Одьерне.

– Таких золотых роз мало на свете, – говорила мать Шамета. – Но все, у кого они завелись в доме, обязательно будут счастливыми. И не только они, но и каждый, кто притронется к этой розе.

Мальчик с нетерпением ждал, когда же старуха сделается счастливой. Но никаких признаков счастья не было и в помине. Дом старухи трясся от ветра, а по вечерам в нем не зажигали огня.

Так Шамет и уехал из поселка, не дождавшись перемены в старухиной судьбе. Только год спустя знакомый кочегар с почтового парохода в Гавре рассказал ему, что к старухе неожиданно приехал из Парижа сын-художник – бородатый, веселый и чудной. Лачугу с тех пор было уже не узнать. Она наполнилась шумом и достатком. Художники, говорят, получают большие деньги за свою мазню.

Однажды, когда Шамет, сидя на палубе, расчесывал Сюзанне своим железным гребнем перепутанные ветром волосы, она спросила:

– Жан, а мне кто-нибудь подарит золотую розу?

– Все может быть, – ответил Шамет. – Найдется и для тебя, Сузи, какой-нибудь чудак. У нас в роте был один тощий солдат. Ему чертовски везло. Он нашел на поле сражения сломанную золотую челюсть. Мы пропили ее всей ротой. Это во время аннамитской войны. Пьяные артиллеристы выстрелили для забавы из мортиры, снаряд попал в жерло потухшего вулкана, там взорвался, и от неожиданности вулкан начал пыхтеть и извергаться. Черт его знает, как его звали, этот вулкан! Кажется, Крака-Така. Извержение было что надо! Погибло сорок мирных туземцев. Подумать только, что из-за какой-то челюсти пропало столько людей! Потом оказалось, что челюсть эту потерял наш полковник. Дело, конечно, замяли, – престиж армии выше всего. Но мы здорово нализались тогда.

– Где же это случилось? – спросила с сомнением Сузи.

– Я же тебе сказал – в Аннаме. В Индокитае. Там океан горит огнем, как ад, а медузы похожи на кружевные юбочки балерины. И там такая сырость, что за одну ночь в наших сапогах вырастали шампиньоны! Пусть меня повесят, если я вру!

До этого случая Шамет слышал много солдатского вранья, но сам никогда не врал. Не потому, что он этого не умел, а просто не было надобности. Сейчас же он считал святой обязанностью развлекать Сюзанну.

Шамет привез девочку в Руан и сдал с рук на руки высокой женщине с поджатыми желтыми губами – тетке Сюзанны. Старуха была вся в черном стеклярусе и сверкала, как цирковая змея.

Девочка, увидев ее, крепко прижалась к Шамету, к его выгоревшей шинели.

– Ничего! – шепотом сказал Шамет и подтолкнул Сюзанну в плечо. – Мы, рядовые, тоже не выбираем себе ротных начальников. Терпи, Сузи, солдатка!

Шамет ушел. Несколько раз он оглядывался на окна скучного дома, где ветер даже не шевелил занавески. На тесных улицах был слышен из лавчонок суетливый стук часов. В солдатском ранце Шамета лежала память о Сузи – синяя измятая лента из ее косы. И черт ее знает почему, но эта лента пахла так нежно, как будто она долго пробыла в корзине с фиалками.

Мексиканская лихорадка подорвала здоровье Шамета. Его уволили из армии без сержантского чина. Он ушел в гражданскую жизнь простым рядовым.

Годы проходили в однообразной нужде. Шамет перепробовал множество скудных занятий и в конце концов стал парижским мусорщиком. С тех пор его преследовал запах пыли и помоек. Он чувствовал этот запах даже в легком ветре, проникавшем в улицы со стороны Сены, и в охапках мокрых цветов – их продавали чистенькие старушки на бульварах.

Дни сливались в желтую муть. Но иногда в ней возникало перед внутренним взором Шамета легкое розовое облачко – старенькое платье Сюзанны. От этого платья пахло весенней свежестью, как будто его тоже долго держали в корзине с фиалками.

Где она, Сюзанна? Что с ней? Он знал, что сейчас она уже взрослая девушка, а отец ее умер от ран.

Шамет все собирался съездить в Руан навестить Сюзанну. Но каждый раз он откладывал эту поездку, пока наконец не понял, что время упущено и Сюзанна наверняка о нем позабыла.

Он ругал себя свиньей, когда вспоминал прощание с ней. Вместо того чтобы поцеловать девочку, он толкнул ее в спину навстречу старой карге и сказал: «Терпи, Сузи, солдатка!»

Известно, что мусорщики работают по ночам. К этому их понуждают две причины: больше всего мусора от кипучей и не всегда полезной человеческой деятельности накапливается к концу дня, и, кроме того, нельзя оскорблять зрение и обоняние парижан. Ночью же почти никто, кроме крыс, не замечает работу мусорщиков.

Шамет привык к ночной работе и даже полюбил эти часы суток. Особенно то время, когда над Парижем вяло пробивался рассвет. Над Сеной курился туман, но он не подымался выше парапета мостов.

Однажды на таком туманном рассвете Шамет проходил по мосту Инвалидов и увидел молодую женщину в бледно-сиреневом платье с черными кружевами. Она стояла у парапета и смотрела на Сену.

Шамет остановился, снял пыльную шляпу и сказал:

– Сударыня, вода в Сене в эту пору очень холодная. Давайте-ка я лучше провожу вас домой.

– У меня нет теперь дома, – быстро ответила женщина и повернулась к Шамету.

Шамет уронил свою шляпу.

– Сузи! – сказал он с отчаянием и восторгом. – Сузи, солдатка! Моя девочка! Наконец-то я увидел тебя. Ты забыла меня, должно быть. Я – Жан-Эрнест Шамет, тот рядовой двадцать седьмого колониального полка, что привез тебя к этой поганой тетке в Руан. Какой ты стала красавицей! И как хорошо расчесаны твои волосы! А я-то, солдатская затычка, совсем не умел их прибирать!

– Жан! – вскрикнула женщина, бросилась к Шамету, обняла его за шею и заплакала. – Жан, вы такой же добрый, каким были тогда. Я все помню!

– Э-э, глупости! – пробормотал Шамет. – Какая кому выгода от моей доброты. Что с тобой стряслось, моя маленькая?

Шамет притянул Сюзанну к себе и сделал то, на что не решился в Руане, – погладил и поцеловал ее блестящие волосы. Тут же он отстранился, боясь, что Сюзанна услышит мышиную вонь от его куртки. Но Сюзанна прижалась к его плечу еще крепче.

– Что с тобой, девочка? – растерянно повторил Шамет.

Сюзанна не ответила. Она была не в силах сдержать рыдания. Шамет понял: пока что не надо ее ни о чем расспрашивать.

– У меня, – торопливо сказал он, – есть логово у крестного вала. Далековато отсюда. В доме, конечно, пусто – хоть шаром покати. Но зато можно согреть воду и уснуть в постели. Там же сможешь умыться и отдохнуть. И вообще жить сколько хочешь.

Сюзанна прожила у Шамета пять дней. Пять дней над Парижем подымалось необыкновенное солнце. Все здания, даже самые старые, покрытые копотью, все сады и даже логово Шамета сверкали в лучах этого солнца, как драгоценности.

Кто не испытывал волнения от едва слышного дыхания молодой женщины, тот не поймет, что такое нежность. Ярче влажных лепестков были ее губы, и от ночных слез блестели ресницы.

Да, с Сюзанной все случилось именно так, как предполагал Шамет. Ей изменил возлюбленный, молодой актер. Но тех пяти дней, какие Сюзанна прожила у Шамета, вполне хватило на их примирение.

Шамет участвовал в нем. Ему пришлось отнести письмо Сюзанны к актеру и научить этого томного красавчика вежливости, когда тот хотел сунуть Шамету несколько су на чай.

Вскоре актер приехал в фиакре за Сюзанной. И все было как надо: букет, поцелуи, смех сквозь слезы, раскаяние и чуть надтреснутая беззаботность.

Когда молодые уезжали, Сюзанна так заторопилась, что вскочила в фиакр, забыв попрощаться с Шаметом. Тут же спохватилась, покраснела и виновато протянула ему руку.

– Раз уж ты выбрала себе жизнь по вкусу, – проворчал ей напоследок Шамет, – то будь счастлива.

– Я ничего еще не знаю, – ответила Сюзанна, и слезы заблестели у нее на глазах.

– Ты напрасно волнуешься, моя крошка, – недовольно протянул молодой актер и повторил: – Моя прелестная крошка.

– Вот если бы кто-нибудь подарил мне золотую розу! – вздохнула Сюзанна. – Это было бы наверняка к счастью. Я помню твой рассказ на пароходе, Жан.

– Кто знает! – ответил Шамет. – Во всяком случае, не этот господинчик поднесет тебе золотую розу. Извини, я солдат. Я не люблю шаркунов.

Молодые люди переглянулись. Актер пожал плечами. Фиакр тронулся.

Обыкновенно Шамет выбрасывал весь мусор, выметенный за день из ремесленных заведений. Но после этого случая с Сюзанной он перестал выбрасывать пыль из ювелирных мастерских. Он начал собирать ее тайком в мешок и уносил к себе в лачугу. Соседи решили, что мусорщик «тронулся». Мало кому было известно, что в этой пыли есть некоторое количество золотого порошка, так как ювелиры, работая, всегда стачивают немного золота.

Шамет решил отсеять из ювелирной пыли золото, сделать из него небольшой слиток и выковать из этого слитка маленькую золотую розу для счастья Сюзанны. А может быть, как говорила ему когда-то мать, она послужит и для счастья многих простых людей. Кто знает! Он решил не встречаться с Сюзанной, пока не будет готова эта роза.

Шамет никому не рассказывал о своей затее. Он боялся властей и полиции. Мало ли что придет в голову судебным крючкотворам. Они могут объявить его вором, посадить в тюрьму и отобрать у него золото. Ведь оно было все-таки чужое.

До поступления в армию Шамет батрачил на ферме у сельского кюре и потому знал, как обращаться с зерном. Эти познания пригодились ему теперь. Он вспомнил, как веяли хлеб и тяжелые зерна падали на землю, а легкая пыль уносилась ветром.

Шамет построил небольшую веялку и по ночам перевеивал во дворе ювелирную пыль. Он волновался до тех пор, пока не увидел на лотке едва заметный золотящийся порошок.

Прошло много времени, пока золотого порошка накопилось столько, что можно было сделать из него слиток. Но Шамет медлил отдавать его ювелиру, чтобы выковать из него золотую розу.

Его не останавливало отсутствие денег – любой ювелир согласился бы взять за работу треть слитка и был бы этим доволен.

Дело заключалось не в этом. С каждым днем приближался час встречи с Сюзанной. Но с некоторых пор Шамет начал бояться этого часа.

Всю нежность, давно уже загнанную в глубину сердца, он хотел отдать только ей, только Сузи. Но кому нужна нежность старого урода! Шамет давно заметил, что единственным желанием людей, встречавшихся с ним, было поскорее уйти и забыть его тощее, серое лицо с обвисшей кожей и пронзительными глазами.

У него в лачуге был осколок зеркала. Изредка Шамет смотрелся в него, но тотчас же с тяжелым ругательством отшвыривал прочь. Лучше было не видеть себя – эту неуклюжую образину, ковылявшую на ревматических ногах.

Когда роза была наконец готова, Шамет узнал, что Сюзанна год назад уехала из Парижа в Америку – и, как говорили, навсегда. Никто не мог сообщить Шамету ее адрес.

В первую минуту Шамет даже испытал облегчение. Но потом все его ожидание ласковой и легкой встречи с Сюзанной превратилось непонятным образом в железный заржавленный осколок. Этот колючий осколок застрял у Шамета в груди, около сердца, и Шамет молил бога, чтобы он скорее вонзился в это старое сердце и остановил его навсегда.

Шамет бросил прибирать мастерские. Несколько дней он пролежал у себя в лачуге, повернувшись лицом к стене. Он молчал и только один раз улыбнулся, прижав к глазам рукав старой куртки. Но никто этого не видел. Соседи даже не приходили к Шамету – у каждого хватало своих забот.

Следил за Шаметом только один человек – тот пожилой ювелир, что выковал из слитка тончайшую розу и рядом с ней, на юной ветке, маленький острый бутон.

Ювелир навещал Шамета, но не приносил ему лекарств. Он считал, что это бесполезно.

И действительно, Шамет незаметно умер во время одного из посещений ювелира. Ювелир поднял голову мусорщика, достал из-под серой подушки золотую розу, завернутую в синюю помятую ленту, и не спеша ушел, прикрыв скрипучую дверь. От ленты пахло мышами.

Была поздняя осень. Вечерняя темнота шевелилась от ветра и мигающих огней. Ювелир вспомнил, как преобразилось после смерти лицо Шамета. Оно стало суровым и спокойным. Горечь этого лица показалась ювелиру даже прекрасной.

«Чего не дает жизнь, то приносит смерть», – подумал ювелир, склонный к шаблонным мыслям, и шумно вздохнул.

Вскоре ювелир продал золотую розу пожилому литератору, неряшливо одетому и, по мнению ювелира, недостаточно богатому, чтобы иметь право на покупку такой драгоценной вещи.

Очевидно, решающую роль при этой покупке сыграла история золотой розы, рассказанная ювелиром литератору.

Запискам старого литератора мы обязаны тем, что кое-кому стал известен этот горестный случай из жизни бывшего солдата 27-го колониального полка – Жана-Эрнеста Шамета.

В своих записках литератор, между прочим, писал:

«Каждая минута, каждое брошенное невзначай слово и взгляд, каждая глубокая или шутливая мысль, каждое незаметное движение человеческого сердца, так же как и летучий пух тополя или огонь звезды в ночной луже, – все это крупинки золотой пыли.

Мы, литераторы, извлекаем их десятилетиями, эти миллионы песчинок, собираем незаметно для самих себя, превращаем в сплав и потом выковываем из этого сплава свою «золотую розу» – повесть, роман или поэму.

Золотая роза Шамета! Она отчасти представляется мне прообразом нашей творческой деятельности. Удивительно, что никто не дал себе труда проследить, как из этих драгоценных пылинок рождается живой поток литературы.

Но, подобно тому, как золотая роза старого мусорщика предназначалась для счастья Сюзанны, так и наше творчество предназначается для того, чтобы красота земли, призыв к борьбе за счастье, радость и свободу, широта человеческого сердца и сила разума преобладали над тьмой и сверкали, как незаходящее солнце».

Надпись на валуне

Для писателя полная радость наступает только тогда, когда он убеждается, что совесть его находится в соответствии с совестью ближних.

Салтыков-Щедрин

Я живу в маленьком доме на дюнах. Все Рижское взморье в снегу. Он все время слетает с высоких сосен длинными прядями и рассыпается в пыль.

Слетает он от ветра и оттого, что по соснам прыгают белки. Когда очень тихо, то слышно, как они шелушат сосновые шишки.

Дом стоит у самого моря. Чтобы увидеть море, нужно выйти за калитку и немного пройти по протоптанной в снегу тропинке мимо заколоченной дачи.

На окнах этой дачи еще с лета остались занавески. Они шевелятся от слабого ветра. Должно быть, ветер проникает сквозь незаметные щели в пустую дачу, но издали кажется, что кто-то подымает занавеску и осторожно следит за тобой.

Море не замерзло. Снег лежит до самой кромки воды. На нем видны следы зайцев.

Когда на море подымается волна, то слышен не шум прибоя, а хрустенье льда и шорох оседающего снега.

Балтика зимой пустынна и угрюма.

Латыши называют ее «Янтарным морем» («Дзинтара юра»). Может быть, не только потому, что Балтика выбрасывает много янтаря, но еще и потому, что ее вода чуть заметно отливает янтарной желтизной.

По горизонту весь день лежит слоями тяжелая мгла. В ней пропадают очертания низких берегов. Только кое-где в этой мгле опускаются над морем белые косматые полосы – там идет снег.

Иногда дикие гуси, прилетевшие в этом году слишком рано, садятся на воду и кричат. Тревожный их крик далеко разносится по берегу, но не вызывает отклика – в прибрежных лесах зимой почти нет птиц.

Днем в доме, где я живу, идет привычная жизнь. Трещат дрова в разноцветных кафельных печах, приглушенно стучит пишущая машинка, молчаливая уборщица Лиля сидит в уютном холле и вяжет кружево. Все обыкновенно и очень просто.

Но вечером кромешная темнота окружает дом, сосны придвигаются к нему вплотную, и когда выходишь из ярко освещенного холла наружу, тебя охватывает ощущение полного одиночества, с глазу на глаз, с зимой, морем и ночью.

Море уходит на сотни миль в черно-свинцовые дали. На нем не видно ни одного огонька. И не слышно ни одного всплеска.

Маленький дом стоит, как последний маяк, на краю туманной бездны. Здесь обрывается земля. И поэтому кажется удивительным, что в доме спокойно горит свет, поет радио, мягкие ковры заглушают шаги, а на столах лежат раскрытые книги и рукописи.

Там, к западу, в сторону Вентспилса, за слоем мглы лежит маленький рыбачий поселок. Обыкновенный рыбачий поселок с сетями, сохнущими на ветру, с низкими домами и низким дымом из труб, с черными моторками, вытащенными на песок, и доверчивыми собаками с косматой шерстью.

В поселке этом сотни лет живут латышские рыбаки. Поколения сменяют друг друга. Светловолосые девушки с застенчивыми глазами и певучим говором становятся обветренными, кряжистыми старухами, закутанными в тяжелые платки. Румяные юноши в щегольских кепках превращаются в щетинистых стариков с невозмутимыми глазами.

1. Книга «Золотая роза» - книга о писательском труде.
2. Вера Сюзанны в мечту о прекрасной розе.
3. Вторая встреча с девочкой.
4. Порыв Шамета к прекрасному.

Книга К. Г. Паустовского «Золотая роза» посвящена, по его собственному признанию, писательскому труду. То есть той кропотливой работе по отделению всего лишнего и ненужного от по-настоящему важных вещей, которая свойственна любому талантливому мастеру пера.

Главный герой рассказа «Драгоценная пыль» сопоставляется с писателем, которому так же приходится преодолеть немало препятствий и трудностей, прежде чем он сможет представить миру свою золотую розу, свое произведение, трогающее души и сердца людей. В не совсем привлекательном образе мусорщика Жана Шамета вдруг проявляется прекрасный человек, человек-труженик, готовый ради счастья дорогого ему существа перевернуть горы мусора для получения мельчайшей золотой пыли. Именно это наполняет жизнь главного героя смыслом, его не пугает ежедневный тяжелый труд, насмешки и пренебрежительность окружающих. Главное, чтобы доставить радость девушке, однажды поселившейся в его сердце.

Действие рассказа «Драгоценная пыль» происходило в предместьях Парижа. Жан Шамет, списанный по состоянию здоровья, возвращался из армии. По пути ему нужно было завезти дочку полкового командира, девочку восьми лет, к ее родственникам. В дороге Сюзанна, рано потерявшая мать, все время молчала. Шамет ни разу не видел улыбки на ее унылом лице. Тогда солдат решил, что его долг как-то развеселить девочку, сделать ее путешествие более увлекательным. Он сразу отмел игру в кости и грубые казарменные песенки - это не годилось для ребенка. Жан стал рассказывать ей свою жизнь.

На первых порах его рассказы были неказисты, однако Сюзанна с жадностью ловила новые и новые подробности и даже часто просила еще раз рассказать ей их. Вскоре и сам Шамет уже не мог с точностью определить, где заканчивается правда, и начинаются чужие воспоминания. Из уголков его памяти появлялись диковинные истории. Так он вспомнил удивительную историю о золотой розе, отлитую из почерневшего золота и подвешенной к распятью в доме старой рыбачки. Согласно преданию, эта роза дарилась возлюбленной и обязательно должна была принести счастье обладательнице. Продать или обменять этот подарок считалось великим грехом. Шамет сам видел подобную розу в доме бедствующей старой рыбачки, которая, несмотря на свое незавидное положение, ни за что не хотела расставаться с украшением. Старуха, по дошедшим до солдата слухам, все же дождалась своего счастья. Из города к ней приехал сын-художник, и старая лачуга рыбачки «наполнилась шумом и достатком». Рассказ попутчика произвел сильное впечатление на девочку. Сюзанна даже спросила солдата, подарит ли ей кто-нибудь такую розу. Жан ответил, что может быть и для девочки найдется такой чудак. Шамет и сам тогда еще не осознавал, насколько сильно привязался к ребенку. Однако после того, как он передал девочку высокой «женщине с поджатыми желтыми губами», он еще долго вспоминал Сюзанну и даже бережно хранил ее синюю измятую ленточку, нежно, как казалось солдату, пахнущую фиалками.

Жизнь распорядилась так, что после долгих мытарств Шамет стал парижским мусорщиком. Отныне его везде преследовал запах пыли и помоек. Однообразные дни сливались в один. Только редкие воспоминания о девочке приносили радость Жану. Он знал, что Сюзанна давно выросла, что ее отец погиб от ран. Мусорщик винил себя в том, что слишком сухо расстался с ребенком. Бывший солдат даже хотел несколько раз навестить девочку, однако всегда откладывал свою поездку, пока время не было упущено. Тем не менее ленточка девочки так же бережно хранилась в вещах Шамета.

Судьба преподнесла подарок Жану - он встретил Сюзанну и даже, возможно, предостерег ее от рокового шага, когда девушка, поссорившись с возлюбленным, стоя у парапета, смотрела в Сену. Мусорщик приютил выросшую обладательницу синей ленты. Целых пять дней Сюзанна провела у Шамета. Наверное, впервые в жизни мусорщик был по-настоящему счастлив. Даже солнце над Парижем поднималось для него не так, как раньше. И как к солнцу, всей душой тянулся Жан к прекрасной девушке. Его жизнь вдруг приобрела совершенно иной смысл.

Активно участвуя в жизни своей постоялицы, помогая ей примириться со своим возлюбленным, Шамет чувствовал в себе совершенно новые силы. Именно поэтому после упоминания Сюзанной золотой розы во время прощания, мусорщик твердо решил сделать девушке приятное или даже осчастливить ее, подарив ей это золотое украшение. Вновь оставшись один, Жан принялся задело. Отныне он не выбрасывал мусор из ювелирных мастерских, а тайком уносил его в лачугу, где из мусорной пыли отсеивал мельчайшие крупинки золотого песка. Он мечтал сделать из песка слиток и выковать маленькую золотую розу, которая, возможно, послужит для счастья многих простых людей. Много труда ушло у мусорщика, прежде чем он смог заполучить золотой слиток, однако Шамет не торопился выковать из него золотую розу. Он вдруг стал бояться встречи с Сюзанной: «...кому нужна нежность старого урода». Мусорщик прекрасно понимал, что давно уже стал пугалом для обычных горожан: «...единственным желанием людей, встречавшихся с ним, было поскорее уйти и забыть его тощее, серое лицо с обвисшей кожей и пронзительными глазами». Боязнь быть отвергнутым девушкой заставило Шамета чуть ли не впервые в жизни обратить внимание на свою внешность, на то, какое впечатление он производит на окружающих. Тем не менее мусорщик заказал у ювелира украшение для Сюзанны. Однако впереди его ждало жестокое разочарование: девушка уехала в Америку, и никто не знал ее адреса. Несмотря на то что в первый момент Шамет испытал облегчение, плохое известие перевернуло всю жизнь несчастного: «...ожидание ласковой и легкой встречи с Сюзанной превратилось непонятным образом в железный заржавленный осколок... этот колючий осколок застрял у Шамета в груди, около сердца». Больше мусорщику незачем было жить, поэтому он молил Бога поскорее прибрать его к себе. Разочарование и отчаяние настолько поглотило Жана, что он даже перестал работать, «несколько дней пролежал у себя в лачуге, повернувшись лицом к стене». Только ювелир, выковавший украшение, навещал его, не принося ему, однако, никаких лекарств. Когда старый мусорщик умер, его единственный посетитель вытащил из-под подушки золотую розу, завернутую в синюю ленту, пахнущую мышами. Смерть преобразила Шамета: «...оно (его лицо) стало суровым и спокойным», а «...горечь этого лица показалась ювелиру даже прекрасной». Впоследствии золотая роза оказалась у литератора, который, вдохновившись рассказом ювелира о старом мусорщике, не только купил у него розу, но и увековечил имя бывшего солдата 27-го колониального полка Жана-Эрнеста Шамета в своих произведениях.

В своих записках писатель говорил, что золотая роза Шамета «представляется прообразом нашей творческой деятельности». Сколько драгоценных пылинок приходится собрать мастеру, чтобы из них родился «живой поток литературы». И подвигает к этому творческих людей, в первую очередь, стремление к прекрасному, желание отразить и запечатлеть не только горестные, но и самые светлые, самые хорошие моменты окружающей жизни. Именно прекрасное способно преобразить человеческое бытие, примирить его с несправедливостью, наполнить совершенно иным смыслом и содержанием.

ДРАГОЦЕННАЯ ПЫЛЬ

Не могу припомнить, как я узнал эту историю о парижском мусорщике Жане Шамете. Шамет зарабатывал на существование тем, что прибирал ремесленные мастерские в своем квартале.

Жил Шамет в лачуге на окраине города Конечно, можно было бы обстоятельно описать эту окраину и тем самым увести читателя в сторону от основной нити рассказа Но, пожалуй, стоит только упомянуть, что до сих пор в предместьях Парижа сохранились старые крепостные валы В то время, когда происходило действие этого рассказа, валы были еще покрыты зарослями жимолости и боярышника и в них гнездились птицы.

Лачуга мусорщика приткнулась к подножию северного крепостного вала, рядом с домишками жестянщиков, сапожников, собирателей окурков и нищих.

Если бы Мопассан заинтересовался жизнью обитателей этих лачуг, то, пожалуй, написал бы еще несколько превосходных рассказов. Может быть, они прибавили бы новые лавры к его устоявшейся славе.

К сожалению, никто из посторонних не заглядывал в эти места, кроме сыщиков. Да и те появлялись только в тех случаях, когда разыскивали краденые вещи.

Судя по тому, что соседи прозвали Шамета "дятлом", надо думать, что он был худ, остронос и из-под шляпы у него всегда торчал клок волос, похожий на хохол птицы.

Когда-то Жан Шамет знал лучшие дни. Он служил солдатом в армии "Маленького Наполеона" во время мексиканской войны.

Шамету повезло. В Вера-Крус он заболел тяжелой лихорадкой. Больного солдата, не побывавшего еще ни в одной настоящей перестрелке, отправили обратно на родину. Полковой командир воспользовался этим и поручил Шамету отвезти во Францию свою дочь Сюзанну - девочку восьми лет.

Командир был вдовцом и потому вынужден был всюду возить девочку с собой. Но на этот раз он решил расстаться с дочерью и отправить ее к сестре в Руан. Климат Мексики был убийственным для европейских детей. К тому же беспорядочная партизанская война создавала много внезапных опасностей.

Во время возвращения Шамета во Францию над Атлантическим океаном дымилась жара. Девочка все время молчала. Даже на рыб, вылетавших из маслянистой воды, она смотрела не улыбаясь.

Шамет как мог заботился о Сюзанне. Он понимал, конечно, что она ждет от него не только заботы, но и ласки. А что он мог придумать ласкового, солдат колониального полка? Чем он мог занять ее? Игрой в кости? Или грубыми казарменными песенками?

Но все же долго отмалчиваться было нельзя. Шамет все чаще ловил на себе недоумевающий взгляд девочки. Тогда он наконец решился и начал нескладно рассказывать ей свою жизнь, вспоминая до мельчайших подробностей рыбачий поселок на берегу Ламанша, сыпучие пески, лужи после отлива, сельскую часовню с треснувшим колоколом, свою мать, лечившую соседей от изжоги.

В этих воспоминаниях Шамет не мог найти ничего смешного, чтобы развеселить Сюзанну. Но девочка, к его удивлению, слушала эти рассказы с жадностью и даже заставляла повторять их, требуя новых подробностей.

Шамет напрягал память и выуживал из нее эти подробности, пока в конце концов не потерял уверенность в том, что они действительно существовали. Это были уже не воспоминания, а слабые их тени. Они таяли, как клочья тумана. Шамет, правда, никогда и не предполагал, что ему понадобится возобновлять в памяти это ненужное время своей жизни.

Однажды возникло смутное воспоминание о золотой розе. Не то Шамет видел эту выкованную из почернелого золота грубую розу, подвешенную к распятью в доме старой рыбачки, не то он слышал рассказы об этой розе от окружающих.

Нет, пожалуй, он однажды даже видел эту розу и запомнил, как она поблескивала, хотя за окнами не было солнца и мрачный шторм шумел над проливом. Чем дальше, тем яснее Шамет вспоминал этот блеск - несколько ярких огоньков под низким потолком.

Все в поселке удивлялись, что старуха не продает свою драгоценность. Она могла бы выручить за нее большие деньги. Одна только мать Шамета уверяла, что продавать золотую розу - грех, потому что ее подарил старухе "на счастье" возлюбленный, когда старуха, тогда еще смешливая девушка, работала на сардинной фабрике в Одьерне.

Таких золотых роз мало на свете, - говорила мать Шамета. - Но все, у кого они завелись в доме, обязательно будут счастливыми. И не только они, но и каждый, кто притронется к этой розе.

Мальчик Шамет с нетерпением ждал, когда же старуха сделается счастливой. Но никаких признаков счастья не было и в помине. Дом старухи трясся от ветра, а по вечерам в нем не зажигали огня.

Так Шамет и уехал из поселка, не дождавшись перемены в старухиной судьбе. Только год спустя знакомый кочегар с почтового парохода в Гавре рассказал ему, что к старухе неожиданно приехал из Парижа сын-художник, бородатый, веселый и чудной. Лачугу с тех пор было уже не узнать. Она наполнилась шумом и достатком. Художники, говорят, получают большие деньги за свою мазню.

Однажды, когда Шамет, сидя на палубе, расчесывал Сюзанне своим железным гребнем перепутанные ветром волосы, она спросила:

Жан, а мне кто-нибудь подарит золотую розу?

Все может быть, - ответил Шамет. - Найдется и для тебя, Сузи, какой-нибудь чудак. У нас в роте был один тощий солдат. Ему чертовски везло. Он нашел на поле сражения сломанную золотую челюсть. Мы пропили ее всей ротой. Это было во время аннамитской войны. Пьяные артиллеристы выстрелили для забавы из мортиры, снаряд попал в жерло потухшего вулкана, там взорвался, и от неожиданности вулкан начал пыхтеть и извергаться. Черт его знает, как его звали, этот вулкан! Кажется, Крака-Така. Извержение было что надо! Погибло сорок мирных туземцев. Подумать только, что из-за поношенной челюсти пропало столько людей! Потом оказалось, что челюсть эту потерял наш полковник. Дело, конечно, замяли, - престиж армии выше всего. Но мы здорово нализались тогда.

Где же это случилось? - спросила с сомнением Сузи.

Я же тебе сказал - в Аннаме. В Индо-Китае. Там океан горит огнем, как ад, а медузы похожи на кружевные юбочки балерины. И там такая сырость, что за одну ночь в наших сапогах вырастали шампиньоны! Пусть меня повесят, если я вру!

До этого случая Шамет слышал много солдатского вранья, но сам никогда не врал. Не потому, что он этого не умел, а просто не было надобности. Сейчас же он считал святой обязанностью развлекать Сюзанну.

Шамет привез девочку в Руан и сдал с рук на руки высокой женщине с поджатым желтым ртом - тетке Сюзанны. Старуха была вся в черном стеклярусе, как цирковая змея.

Девочка, увидев ее, крепко прижалась к Шамету, к его выгоревшей шинели.

Ничего! - шепотом сказал Шамет и подтолкнул Сюзанну в плечо. - Мы, рядовые, тоже не выбираем себе ротных начальников. Терпи, Сузи, солдатка!

Шамет ушел. Несколько раз он оглядывался на окна скучного дома, где ветер даже не шевелил занавески. На тесных улицах был слышен из лавчонок суетливый стук часов. В солдатском ранце Шамета лежала память о Сузи - синяя измятая лента из ее косы. И черт ее знает почему, но эта лента пахла так нежно, как будто она долго пробыла в корзине с фиалками.

Мексиканская лихорадка подорвала здоровье Шамета. Его уволили из армии без сержантского чина. Он ушел в гражданскую жизнь простым рядовым.

Годы проходили в однообразной нужде. Шамет перепробовал множество скудных занятий и в конце концов стал парижским мусорщиком. С тех пор его преследовал запах пыли и помоек. Он чувствовал этот запах даже в легком ветре, проникавшем в улицы со стороны Сены, и в охапках мокрых цветов - их продавали чистенькие старушки на бульварах.

Дни сливались в желтую муть. Но иногда в ней возникало перед внутренним взором Шамета легкое розовое облачко - старенькое платье Сюзанны. От этого платья пахло весенней свежестью, как будто его тоже долго держали в корзине с фиалками.

Где она, Сюзанна? Что с ней? Он знал, что сейчас она уже взрослая девушка, а отец ее умер от ран.

Шамет все собирался съездить в Руан навестить Сюзанну. Но каждый раз он откладывал эту поездку, пока наконец не понял, что время упущено и Сюзанна наверняка о нем позабыла.

Он ругал себя свиньей, когда вспоминал прощание с ней. Вместо того чтобы поцеловать девочку, он толкнул ее в спину навстречу старой карге и сказал: "Терпи, Сузи, солдатка!"

Известно, что мусорщики работают по ночам. К этому их понуждают две причины: больше всего мусора от кипучей и не всегда полезной человеческой деятельности накапливается к концу дня, и, кроме того, нельзя оскорблять зрение и обоняние парижан. Ночью же почти никто, кроме крыс, не замечает работу мусорщиков.

Шамет привык к ночной работе и даже полюбил эти часы суток. Особенно то время, когда над Парижем вяло пробивался рассвет. Над Сенои курился туман, но он не подымался выше парапета мостов.

Однажды на таком туманном рассвете Шамет проходил по мосту Инвалидов и увидел молодую женщину в бледном сиреневом платье с черными кружевами. Она стояла у парапета и смотрела на Сену.

Шамет остановился, снял пыльную шляпу и сказал:

Сударыня, вода в эту пору в Сене очень холодная. Давайте-ка я лучше провожу вас домой.

У меня нет теперь дома, - быстро ответила женщина и повернулась к Шамету. Шамет уронил свою шляпу.

Сузи! - сказал он с отчаянием и восторгом. - Сузи, солдатка! Моя девочка! Наконец-то я увидел тебя. Ты забыла меня, должно быть Я - Жан Эрнест Шамет, тот рядовой Двадцать седьмого колониального полка, что привез тебя к этой поганой тетке в Руан. Какой ты стала красавицей! И как хорошо расчесаны твои волосы! А я-то, солдатская затычка, совсем не умел их прибирать!

Жан! - вскрикнула женщина, бросилась к Шамету, обняла его за шею и заплакала. - Жан, вы такой же добрый, каким были тогда. Я все помню!

Э-э, глупости! - пробормотал Шамет. - Какая кому выгода от моей доброты. Что с тобой стряслось, моя маленькая?

Шамет притянул Сюзанну к себе и сделал то, на что не решился в Руане, - погладил и поцеловал ее блестящие волосы. Тут же он отстранился, боясь, что Сюзанна услышит мышиную вонь от его пиджака. Но Сюзанна прижалась к его плечу еще крепче.

Что с тобой, девочка? - растерянно повторил Шамет.

Сюзанна не ответила. Она была не в силах сдержать рыдания. Шамет понял - пока что не надо ее ни о чем расспрашивать.

У меня, -торопливо сказал он, - есть логово у крепостного вала. Далековато отсюда. В доме, конечно, пусто - хоть шаром покати. Но зато можно согреть воду и уснуть в постели. Там ты сможешь умыться и отдохнуть. И вообще жить сколько хочешь.

Сюзанна прожила у Шамета пять дней. Пять дней над Парижем подымалось необыкновенное солнце. Все здания, даже самые старые, покрытые копотью, все сады и даже логово Шамета сверкали в лучах этого солнца, как драгоценности.

Кто не испытал волнения от едва слышного дыхания спящей молодой женщины, тот не поймет, что такое нежность. Ярче влажных лепестков были ее губы, и от ночных слез блестели ресницы.

Да, с Сюзанной все случилось именно так, как предполагал Шамет. Ей изменил возлюбленный, молодой актер. Но тех пяти дней, какие Сюзанна прожила у Шамета, вполне хватило на их примирение.

Шамет участвовал в нем. Ему пришлось отнести письмо Сюзанны к актеру и научить этого томного красавчика вежливости, когда тот хотел сунуть Шамету несколько су на чай.

Вскоре актер приехал в фиакре за Сюзанной. И все было как надо: букет, поцелуи, смех сквозь слезы, раскаяние и чуть надтреснутая беззаботность.

Когда молодые уезжали, Сюзанна так заторопилась, что вскочила в фиакр, забыв попрощаться с Шаметом. Тут же она спохватилась, покраснела и виновато протянула ему руку.

Раз уж ты выбрала себе жизнь по вкусу, - проворчал ей напоследок Шамет, - то будь счастлива.

Я ничего еще не знаю, - ответила Сюзанна, и слезы заблестели у нее на глазах.

Ты напрасно волнуешься, моя крошка, - недовольно протянул молодой актер и повторил: - Моя прелестная крошка.

Вот если бы кто-нибудь подарил мне золотую розу! - вздохнула Сюзанна. - Это было бы наверняка к счастью. Я помню твой рассказ на пароходе, Жан.

Кто знает! - ответил Шамет. - Во всяком случае не этот господинчик поднесет тебе золотую розу. Извини, я солдат. Я не люблю шаркунов.

Молодые люди переглянулись. Актер пожал плечами. Фиакр тронулся.

Обыкновенно Шамет выбрасывал весь мусор, выметенный за день из ремесленных заведений. Но после этого случая с Сюзанной он перестал выбрасывать пыль из ювелирных мастерских. Он начал собирать ее тайком в мешок и уносил к себе в лачугу. Соседи решили, что мусорщик "тронулся". Мало кому было известно, что в этой пыли есть некоторое количество золотого порошка, так как ювелиры, работая, всегда стачивают немного золота.

Шамет решил отсеять из ювелирной пыли золото, сделать из него небольшой слиток и выковать из этого слитка маленькую золотую розу для счастья Сюзанны. А может быть, как говорила ему мать, она послужит и для счастья многих простых людей. Кто знает! Он решил не встречаться с Сюзанной, пока не будет готова эта роза.

Шамет никому не рассказывал об этом. Он боялся властей и полиции. Мало ли что придет в голову судебным крючкам. Они могут объявить его вором, посадить в тюрьму и отобрать у него золото. Ведь оно было все-таки чужое.

До поступления в армию Шамет батрачил на ферме у сельского кюре и потому знал, как обращаться с зерном. Эти познания пригодились ему теперь. Он вспомнил, как веяли хлеб и тяжелые зерна падали на землю, а легкая пыль уносилась ветром.

Шамет построил небольшую веялку и по ночам перевеивал во дворе ювелирную пыль. Он волновался до тех пор, пока не увидел на лотке едва заметный золотящийся порошок.

Прошло много времени, пока золотого порошка накопилось столько, что можно было сделать из него слиток. Но Шамет медлил отдавать его ювелиру, чтобы выковать из него золотую розу.

Его не останавливало отсутствие денег, - любой ювелир согласился бы взять за работу треть слитка и был бы этим доволен.

Дело заключалось не в этом. С каждым днем приближался час встречи с Сюзанной. Но с некоторых пор Шамет начал бояться этого часа.

Всю нежность, давно уже загнанную в глубину сердца, он хотел отдать только ей, только Сузи. Но кому нужна нежность поношенного урода! Шамет давно заметил, что единственным желанием людей, встречавшихся с ним, было поскорее уйти и забыть его тощее, серое лицо с обвисшей кожей и пронзительными глазами.

У него в лачуге был осколок зеркала. Изредка Шамет смотрелся в него, но тотчас же с тяжелым ругательством отшвыривал прочь. Лучше было не видеть себя - эту неуклюжую образину, ковылявшую на ревматических ногах.

Когда роза была наконец готова, Шамет узнал, что Сюзанна год назад уехала из Парижа в Америку и, как говорили, навсегда. Никто не мог сообщить Шамету ее адрес.

В первую минуту Шамет даже испытал облегчение. Но потом все его ожидание ласковой и легкой встречи с Сюзанной превратилось непонятным образом в железный заржавленный осколок. Этот колючий осколок застрял у Шамета в груди, около сердца, и Шамет молил бога, чтобы он скорее вонзился в это хилое сердце и остановил его навсегда.

Шамет бросил прибирать мастерские. Несколько дней он пролежал у себя в лачуге, повернувшись лицом к стене. Он молчал и только один раз улыбнулся, прижав к глазам рукав старого пиджака. Но никто этого не видел. Соседи даже не приходили к Шамету - у каждого хватало своих забот.

Следил за Шаметом только один человек - тот пожилой ювелир, что выковал из слитка тончайшую розу и рядом с ней, на одной ветке, маленький острый бутон.

Ювелир навещал Шамета, но не приносил ему лекарств. Он считал, что это бесполезно..

И действительно, Шамет незаметно умер во время одного из посещений ювелира. Ювелир поднял голову мусорщика, достал из-под серой подушки золотую розу, завернутую в синюю помятую ленту, и не спеша ушел, прикрыв скрипучую дверь. От ленты пахло мышами.

Была поздняя осень. Вечерняя темнота шевелилась от ветра и мигающих огней. Ювелир вспомнил, как преобразилось после смерти лицо Шамета. Оно стало суровым и спокойным. Горечь этого лица показалась ювелиру даже прекрасной.

"Что не дает жизнь, то дает смерть", - подумал ювелир, склонный к дешевым мыслям, и шумно вздохнул.

Вскоре ювелир продал золотую розу пожилому литератору, неряшливо одетому и, по мнению ювелира, недостаточно богатому, чтобы иметь право на покупку такой драгоценной вещи.

Очевидно, решающую роль при этой покупке сыграла история золотой розы, рассказанная ювелиром литератору.

Запискам старого литератора мы обязаны тем, что кое-кому стал известен этот горестный случай из жизни бывшего солдата 27-го колониального полка Жана Эрнеста Шамета.

В своих записках литератор, между прочим, писал:

"Каждая минута, каждое брошенное невзначай слово и взгляд, каждая глубокая или шутливая мысль, каждое незаметное движение человеческого сердца, так же как и летучий пух тополя или огонь звезды в ночной луже, - все это крупинки золотой пыли.

Мы, литераторы, извлекаем их десятилетиями, эти миллионы песчинок, собираем незаметно для самих себя, превращаем в сплав и потом выковываем из этого сплава свою "золотую розу" - повесть, роман или поэму.

Золотая роза Шамета! Она отчасти представляется мне прообразом нашей творческой деятельности. Удивительно, что никто не дал себе труда проследить, как из этих драгоценных пылинок рождается живой поток литературы.

Но, подобно тому как золотая роза старого мусорщика предназначалась для счастья Сюзанны, так и наше творчество предназначается для того, чтобы красота земли, призыв к борьбе за счастье, радость и свободу, широта человеческого сердца и сила разума преобладали над тьмой и сверкали, как незаходящее солнце".

Языку и профессии писателя - об этом пишет К.Г. Паустовский. "Золотая роза" (краткое содержание) именно об этом. Сегодня мы поговорим об этой исключительной книге и её пользе как для обычного читателя, так и для начинающего писателя.

Писательство как призвание

"Золотая роза" - особенная книга в творчестве Паустовского. Она вышла в 1955 году, на тот момент Константину Георгиевичу исполнилось 63 года. Эта книга может называться "учебником для начинающих писателей" только отдалённо: автор приоткрывает завесу над собственной творческой кухней, рассказывает о себе, источниках творчества и роли писателя для мира. Каждый из 24 разделов несёт в себе частичку мудрости умудрённого опытом писателя, который размышляет о творчестве исходя из своего многолетнего опыта.

В отличие от современных учебников "Золотая роза" (Паустовский), краткое содержание коей мы рассмотрим дальше, имеет свои отличительные черты: здесь больше биографии и размышлений о природе писательства, а упражнения отсутствуют совсем. В отличие от многих современных авторов Константин Георгиевич не поддерживает идею всё записывать, а писатель для него - не ремесло, а призвание (от слова "зов"). Для Паустовского писатель - голос своего поколения, тот, кто должен культивировать самое лучшее, что есть в человеке.

Константин Паустовский. "Золотая роза": краткое содержание первой главы

Книга начинается легендой о золотой розе ("Драгоценная пыль"). Она рассказывает о мусорщике Жане Шамете, который хотел подарить розу из золота своей знакомой - Сюзанне, дочке полкового командира. Он сопровождал её, возвращаясь домой с войны. Девочка выросла, влюбилась и вышла замуж, но была несчастлива. А по легенде, золотая роза всегда приносит счастье своему владельцу.

Шамет был мусорщиком, у него не было денег на такую покупку. Но он работал в ювелирной мастерской и додумался просеивать пыль, которую выметал оттуда. Прошло много лет, прежде чем крупиц золота стало достаточно для того, чтобы изготовить маленькую золотую розу. Но когда Жан Шамет пошёл к Сюзанне, чтобы вручить подарок, то узнал, что она переехала в Америку...

Литература словно эта золотая роза, считает Паустовский. "Золотая роза", краткое содержание по главам коей мы рассматриваем, полностью проникнута этим утверждением. Писатель, по мнению автора, должен просеять очень много пыли, найти крупицы золота и отлить золотую розу, которая сделает жизнь отдельного человека и целого мира лучше. Константин Георгиевич считал, что писатель должен быть голосом своего поколения.

Писатель пишет, потому что слышит зов внутри себя. Он не может не писать. Для Паустовского писатель - самая прекрасная и самая сложная профессия на свете. Об этом рассказывает глава "Надпись на валуне".

Рождение замысла и его развитие

"Молния" - это глава 5 из книги "Золотая роза" (Паустовский), краткое содержание которой в том, что рождение замысла подобно молнии. Электрический заряд очень долго нарастает, чтобы позже ударить со всей силой. Всё, что писатель видит, слышит, читает, думает, переживает, накапливается, чтобы в один день стать замыслом рассказа или книги.

В следующих пяти главах автор рассказывает о непослушных персонажах, а также о зарождении замысла повестей "Планета Марц" и "Кара-Бугаз". Для того чтобы писать, нужно иметь о чем писать - главная идея этих глав. Личный опыт для писателя очень важен. Не тот, что создан искусственно, а тот, который человек получает, живя активной жизнью, работая и общаясь с разными людьми.

"Золотая роза" (Паустовский): краткое содержание глав 11-16

Константин Георгиевич трепетно любил русский язык, природу и людей. Они восхищали и вдохновляли его, заставляли писать. Писатель придаёт знанию языка колоссальное значение. Каждый, кто пишет, по мнению Паустовского, имеет свой писательский словарь, куда выписывает все новые слова, которые впечатлили. Он приводит пример из своей жизни: слова "глухомань" и "свей" были ему неведомы очень долгое время. Первое он услышал от лесника, второе нашёл в стихе Есенина. Значение его долго оставалось непонятным, пока знакомый филолог не объяснил, что свей - это те "волны", которые оставляет ветер на песке.

Нужно развивать чутье слова, чтобы мочь передать его смысл и свои мысли правильно. Кроме этого, очень важно грамотно расставлять знаки препинания. Поучительную историю из реальной жизни можно прочесть в главе "Случаи в магазине Альшванга".

О пользе воображения (главы 20-21)

Хотя писатель ищет вдохновение в мире реальном, воображение играет в творчестве большую роль, твердит "Золотая роза", краткое содержание коей было бы неполным без этого, переполнена упоминаниями о писателях, чьи мнения насчёт воображения сильно расходятся. Например, упоминается словесная дуэль с Ги де Мопассаном. Золя твердил, что воображение писателю не нужно, на что Мопассан ответил вопросом: "Как же Вы тогда пишете свои романы, имея одну газетную вырезку и неделями не выходя из дома?".

Много глав, в том числе "Ночной дилижанс" (глава 21), написаны в форме рассказа. Это история о сказочнике Андерсене и том, что важно сохранять баланс между реальной жизнью и воображением. Паустовский старается донести до начинающего писателя очень важную вещь: ни в коем случае нельзя отказываться от реальной, полноценной жизни ради воображения и жизни выдуманной.

Искусство видеть мир

Нельзя питать творческую жилу только литературой - главная мысль последних глав книги "Золотая роза" (Паустовский). Краткое содержание сводится к тому, что автор не доверяет писателям, которые не любят другие виды искусства - живопись, поэзию, архитектуру, классическую музыку. Константин Георгиевич высказал на страницах интересную мысль: проза - это также поэзия, только без рифмы. Каждый Писатель с большой буквы читает очень много стихов.

Паустовский советует тренировать глаз, учиться смотреть на мир глазами художника. Он рассказывает свою историю общения с художниками, об их советах и том, как он сам развивал своё эстетическое чутье, наблюдая за природой и архитектурой. Сам писатель когда-то прислушался к нему и достиг таких вершин владения словом, что даже стала перед ним на колени (фото выше).

Итоги

В этой статье мы разобрали главные моменты книги, но это не полное содержание. "Золотая роза" (Паустовский) - книга, которую стоит прочесть каждому, кто любит творчество этого писателя и хочет узнать о нем больше. Она будет полезна также начинающим (и не очень) писателям, чтобы обрести вдохновение и понять, что писатель - не узник своего таланта. Более того, писатель обязан жить активной жизнью.

Паустовский Константин Георгиевич (1892-1968), русский писатель родился 31 мая 1892 года в семье железнодорожного статистика. Отец, по словам Паустовского, "был неисправимым мечтателем и протестантом", из-за чего постоянно менял места работы. После нескольких переездов семья поселилась в Киеве. Паустовский учился в 1-й Киевской классической гимназии. Когда он был в шестом классе, отец оставил семью, и Паустовский был вынужден самостоятельно зарабатывать на жизнь и учебу репетиторством.

"Золотая роза" - особенная книга в творчестве Паустовского. Она вышла в 1955 году, на тот момент Константину Георгиевичу исполнилось 63 года. Эта книга может называться "учебником для начинающих писателей" только отдалённо: автор приоткрывает завесу над собственной творческой кухней, рассказывает о себе, источниках творчества и роли писателя для мира. Каждый из 24 разделов несёт в себе частичку мудрости умудрённого опытом писателя, который размышляет о творчестве исходя из своего многолетнего опыта.

Условно книгу можно разделить на две части. Если в первой автор вводит читателя в «тайное тайных» — в свою творческую лабораторию, то другую ее половину составили этюды о писателях: Чехове, Бунине, Блоке, Мопассане, Гюго, Олеше, Пришвине, Грине. Рассказам свойствен тонкий лиризм; как правило, это повествование о пережитом, об опыте общения — очном или заочном — с тем или иным из мастеров художественного слова.

Жанровый состав «Золотой розы» Паустовского во многом уникален: в едином композиционно законченном цикле объединились разные по своим характеристикам фрагменты — исповедь, мемуары, творческий портрет, очерк творчества, поэтическая миниатюра о природе, языковедческое исследование, история замысла и его воплощения в книге, автобиография, бытовая зарисовка. Несмотря на жанровую разнородность, материал «сцементирован» сквозным образом автора, который диктует повествованию свой ритм и тональность, ведет рассуждение в соответствии с логикой единой темы.

Многое в этой работе выражено отрывисто и, быть может, недостаточно ясно.

Многое будет признано спорным.

Книга эта не является ни теоретическим исследованием, ни тем более руководством. Это просто заметки о моем понимании писательства и моем опыте.

Огромные пласты идейных обоснований нашей писательской работы не затронуты в книге, так как в этой области у нас нет больших разногласий. Героическое и воспитательное значение литературы ясно для всех.

В этой книге я рассказал пока лишь то немногое, что успел рассказать.

Но если мне хотя бы в малой доле удалось передать читателю представление о прекрасной сущности писательского труда, то я буду считать, что выполнил свой долг перед литературой. 1955

Константин Паустовский

"Золотая роза"

Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти.

Всегда следует стремиться к прекрасному.

Многое в этой работе выражено отрывисто и, быть может, недостаточно ясно.

Многое будет признано спорным.

Книга эта не является ни теоретическим исследованием, ни тем более руководством. Это просто заметки о моем понимании писательства и моем опыте.

Огромные пласты идейных обоснований нашей писательской работы не затронуты в книге, так как в этой области у нас нет больших разногласий. Героическое и воспитательное значение литературы ясно для всех.

В этой книге я рассказал пока лишь то немногое, что успел рассказать.

Но если мне хотя бы в малой доле удалось передать читателю представление о прекрасной сущности писательского труда, то я буду считать, что выполнил свой долг перед литературой.

Чехов

Его записные книжки живут в литературе самостоятельно, как особый жанр. Он мало ими пользовался для своей работы.

Как интересный жанр существуют записные книжки Ильфа, Альфонса Додэ, дневники Толстого, братьев Гонкур, французского писателя Ренара и множество других записей писателей и поэтов.

Как самостоятельный жанр записные книжки имеют полное право на существование в литературе. Но я, вопреки мнению многих - писателей, считаю их почти бесполезными для основной писательской работы.

Некоторое время я вел записные книжки. Но каждый раз, когда я брал интересную запись из книжки и вставлял ее в повесть или рассказ, то именно этот кусок прозы оказывался неживым. Он выпирал из текста, как нечто чужеродное.

Я могу это объяснить только тем, что лучший отбор материала производит память. То, что осталось в памяти и не забылось, - это и есть самое ценное. То же, что нужно обязательно записать, чтобы не позабыть, - менее ценно и редко может пригодиться писателю.

Память, как сказочное сито, пропускает сквозь себя мусор, но задерживает крупинки золота.

У Чехова была вторая профессия. Он был врачом. Очевидно, каждому писателю полезно было бы знать вторую профессию и некоторое время заниматься ею.

То, что Чехов был врачом, не только дало ему знание людей, но сказалось и на его стиле. Если бы Чехов не был врачом, то, возможно, он бы не создал такую острую, как скальпель, аналитическую и точную прозу.

Некоторые его рассказы (например, «Палата № 6», «Скучная история», «Попрыгунья», да и многие другие) написаны как образцовые психологические диагнозы.

Его проза не терпела ни малейшей пыли и пятен. «Надо выбрасывать лишнее, - писал Чехов, - очищать фразу от «по мере того», «при помощи», надо заботиться об ее музыкальности и не допускать в одной фразе почти рядом «стала» и «перестала».

Он жестоко изгонял из прозы такие слова, как «аппетит», «флирт», «идеал», «диск», «экран». Они вызывали у него отвращение.

Жизнь Чехова поучительна. Он говорил о себе, что в течение многих лет выдавливал из себя по каплям раба. Стоит разложить фотографии Чехова по годам - от юношества до последних лет жизни, - чтобы воочию убедиться, как постепенно исчезает с его внешности легкий налет мещанства и как все строже, значительнее и прекраснее делается его лицо и все изящнее и свободнее его одежда.

Есть у нас в стране уголок, где каждый хранит часть своего сердца. Это чеховский дом на Аутке.

Для людей моего поколения этот дом - как освещенное изнутри окно. За ним можно видеть из темного сада свое полузабытое детство. И услышать ласковый голос Марии Павловны - той милой чеховской Маши, которую знает и по-родственному любит почти вся страна.

Последний раз я был в этом доме в 1949 году.

Мы сидели с Марией Павловной на нижней террасе. Заросли белых пахучих цветов закрывали море и Ялту.

Мария Павловна сказала, что этот пышно разросшийся куст посадил Антон Павлович и как-то его назвал, но она не может вспомнить это мудреное название.

Она сказала это так просто, будто Чехов был жив, был здесь совсем недавно и только куда-то на время уехал - в Москву или Ниццу.

Я сорвал в чеховском саду камелию и подарил ее девочке, бывшей с нами у Марии Павловны. Но эта беззаботная «дама с камелией» уронила цветок с моста в горную речку Учан-Су, и он уплыл в Черное море. На нее невозможно было сердиться, особенно в этот день, когда казалось, что за каждым поворотом улицы мы можем встретиться с Чеховым. И ему будет неприятно услышать, как бранят сероглазую смущенную девочку за такую ерунду, как потерянный цветок из его сада.

«Золотая роза» — книга очерков и рассказов К. Г. Паустовского. Впервые опубликована в журнале «Октябрь» (1955, №10). Отдельным изданием вышла в 1955 г.

Идея книги родилась в 30-е годы, но в полной мере оформилась лишь тогда, когда Паустовский стал закреплять на бумаге опыт своей работы в семинаре прозы в Литературном институте им. Горького. Паустовский первоначально собирался назвать книгу «Железной розой», однако позже отказался от намерения, — история лирника Остапа, сковавшего железную розу, вошла в качестве эпизода в «Повесть о жизни», и писатель не захотел вторично эксплуатировать сюжет. Паустовский собирался, но не успел написать вторую книгу заметок о творчестве. В последнем прижизненном издании первой книги (Собрание сочинений. Т.З. М., 1967—1969) были расширены две главы, появилось несколько новых глав, в основном, о писателях. Написанные к 100-летию Чехова «Заметки на папиросной коробке», стали главой «Чехов». Очерк «Встречи с Олешей» превратился в главу «Маленькая роза в петлице». В состав этого же издания включены очерки «Александр Блок» и «Иван Бунин».

«Золотая роза», по словам самого Паустовского, «книга о том, как пишутся книги». Лейтмотив ее наиболее полно воплощен в рассказе, которым начинается «Золотая роза». История о «драгоценной пыли», которую собирал парижский мусорщик Жан Шамет, чтобы, собрав драгоценные крупинки, заказать у ювелира золотую розу, является метафорой творчества. В жанре книги Паустовского словно отражена ее главная тема: она состоит из коротких «крупинок»-рассказов о писательском долге («Надпись на валуне»), о связи творчества с жизненным опытом («Цветы из стружек»), о замысле и вдохновении («Молния»), о соотношении плана и логики материала («Бунт героев»), о русском языке («Алмазный язык») и знаках препинания («Случай в магазине Альшванга»), об условиях работы художника («Как будто пустяки») и художественной детали («Старик в станционном буфете»), о воображении («Животворящее начало») и о приоритете жизни перед творческим воображением («Ночной дилижанс»).

Условно книгу можно разделить на две части. Если в первой автор вводит читателя в «тайное тайных» — в свою творческую лабораторию, то другую ее половину составили этюды о писателях: Чехове, Бунине, Блоке, Мопассане, Гюго, Олеше, Пришвине, Грине. Рассказам свойствен тонкий лиризм; как правило, это повествование о пережитом, об опыте общения — очном или заочном — с тем или иным из мастеров художественного слова.

Жанровый состав «Золотой розы» Паустовского во многом уникален: в едином композиционно законченном цикле объединились разные по своим характеристикам фрагменты — исповедь, мемуары, творческий портрет, очерк творчества, поэтическая миниатюра о природе, языковедческое исследование, история замысла и его воплощения в книге, автобиография, бытовая зарисовка. Несмотря на жанровую разнородность, материал «сцементирован» сквозным образом автора, который диктует повествованию свой ритм и тональность, ведет рассуждение в соответствии с логикой единой темы.

«Золотая роза» Паустовского вызвала множество откликов в печати. Критики отмечали высокое мастерство писателя, оригинальность самой попытки трактовать проблемы искусства средствами самого искусства. Но она же и вызвала много нареканий, отражавших дух переходного времени, предшествовашего «оттепели» конца 50-х гг.: писателя упрекали в «ограниченности авторской позиции», «излишестве красивых деталей», «недостаточном внимании к идейной основе искусства».

В книге рассказов Паустовского, созданной в заключительный период его творчества, вновь появился отмечавшийся еще в ранних произведениях интерес художника к сфере творческой деятельности, к духовной сути искусства.